Показать сообщение отдельно
Старый 26-08-2015, 04:24   #7970
dudukin
drive
 
Аватара для dudukin
 
Регистрация: Oct 2006
Сообщения: 757
Отправить сообщение для  dudukin с помощью ICQ
По умолчанию

Цитата:
Сообщение от Walker Посмотреть сообщение
в смысле не те?
Лично я всегда считал, что стоны наших либералов направлены именно на невинно пострадавших политзаключенных.
На обычных уголовников им всегда похуй было.
Вот я и привел цифры политзаключенных. По твоей ссылке цифры точно такие же.
Или ты Сталину хочешь в вину и обычных уголовных заключенных поставить? Ну, на мой взгляд, это не его вина, что граждане воровали, убивали, насиловали и придумывали себе остальные развлечения, попадающие под УК.
Статистика незаконных репрессий не сводится к одним только "политическим", то есть, сидевшим или казненным по 58 статье УК. А то, по твоей логике, можно сказать, будто это "не его вина, что граждане родине изменяли".

Начать можно с раскулачивания - репрессии по признаку социального положения ничуть не менее политические, чем по признаку происхождения или национальности, которые массово практиковались в конце 30-х. В статистику попадали только раскулаченные 1 категории (в отношении которых применялся арест). 2 и 3 категории, которых просто высылали, в обсуждаемую статистику не вошли: нет дела - нет тела.
При этом, условия спецпоселений, куда выслали более 2 млн. человек, вполне стали притчей во языцех. Это вам не царская тирания, когда ссыльный Джугашвили жил на всем готовом, мог трахать малолеток и устраивать травести-шоу.
Кулаки 3 категории, которых переселяли не в ебеня, а в пределах административных районов, тоже жили в условиях, не способствовавших выживанию наиболее слабых членов семьи (старики и дети). Кто видел торфоразработки подо Мгой - может представить, каково там жить в землянке во всякое время года.
Сколько человек умерло вследствие непригодных условий вынужденного существования - точно уже не сосчитать никогда.

Хотя сам порядок цифр с расстрелянными по политическим статьям уже устоялся: немногим менее миллиона («плюс-минус сто тысяч»), не будет ли верным назвать убитыми и тех, кто:
Умер вследствие несносных условий заключения (сверхсмертность в советских концлагерях примерно того же порядка, что и в нацистских). – причем сюда входят как умершие непосредственно в заключении, так и «разгруженные». – для улучшения статистики существовала практика освобождения безнадежно больных и истощенных, и они умирали уже по эту сторону решетки, свободными.
Умер из-за специфических мер ведения следствия. Понятно, что и сегодня сотрудники ОВД могут превысить полномочия, но у них, в отличие от наркомвнудельцев, нет причин заявлять, что репрессии (как и все остальное) ведутся согласно плану, а местное отделение участвует в соцсоревновании по выявлению иностранных шпионов.
Причем, не всегда и такие жертвы учитываются в статистике (умерших до вынесения «приговора»). Бывали и такие эксцессы.

Идем дальше.
Уголовные преступления, не имеющие под собой явной политической подоплеки, в сталинском СССР тоже были весьма своеобразными и, зачастую, это была именно вина властей (и лично товарища Сталина, подписывавшего законы к изданию), что людям приходилось совершать уголовно наказуемые деяния.
Самое простое - нарушение паспортного режима.
С распределением материальных благ в то время в стране было все очень и очень херово и очень и очень криво. Существовала такая штука как нормы снабжения. По этим нормам в крупных городах можно было раздобыть дефицитной еды или галантереи. В мелких городах и поселках – как повезет. А в сельской местности, жители которой больше всего и страдали от паспортной системы, со снабжением было вообще никак. И чтобы приобрести обувь, какие-то товары для дома или необходимые продукты (такое извращение, когда колхозникам приходилось покупать продукты в городе тоже имело место – особенности вознаграждения труда в колхозах и налоговой системы – об этом ниже), нужно было ехать в город, отстаивать километровые (и это не преувеличение) очереди, либо доставать необходимое из-под полы. А такая поездка – это и есть нарушение паспортного режима. На первый раз полагался штраф, а в случае повторного задержания – уголовное преследование (до 2 лет лишения свободы, хотя обычно отделывались легче). К счастью, учет в сталинском СССР велся почти так же плохо, как и снабжение, и потому далеко не все нарушители были изобличены (а нарушал каждый второй).
Оно, конечно, верно, что и во времена крепостного права за бегство от помещика полагалось наказание, но и бежали тогда от самодура, а не для того, чтобы керосину купить.

Но не только колхозники были закрепощены.
Перед войной не менее строго были ограничены права рабочих – они стали чем-то вроде заводских крестьян 18 века. Уголовная ответственность полагалась за самовольный уход с работы или за прогул (опоздание на 20 минут – считалось прогулом). Всего по этой статье было осуждено 18 млн человек (включая повторные), но в большинстве случаев суд приговаривал к отбыванию наказания не в исправительном учреждении, а на рабочем месте (с вычитанием из зарплаты) – все-таки, закон этот создавался именно для того, чтобы рабочие не убегали с заводов.
Тем не менее, немалое количество рабочих, в основном, несовершеннолетние (они часто убегали к родителям, если тех переводили в другое место, при этом они были менее квалифицированы и труд их – менее производителен), подвергались реальным наказаниям с отбыванием сроков.
Но не бежать тоже было непросто. Ведь тем же самым законом рабочим запрещалось самовольно менять место работы. И если, например, на заводе начинали урезать нормы выдачи продуктов (в годы войны) или просто задерживали месяцами зарплату – приходилось что-то делать.
Первым делом начинали мелкие хищения (за это наказание было менее строгим, а заодно полагалось увольнение). Но потом эту лазейку прикрыли, а заодно ужесточили и преследование «летунов». Реальных сроков становилось все больше, а судебный порядок упростился – и дело могли рассматривать даже без обвиняемого – отсюда частые коллизии, когда рабочий возвращался, например, с больничного, а его к тому моменту уже осудили – и пока бюрократическая машина рассмотрит апелляцию, он может уже уехать куда-нибудь по этапу.
Самое интересное, что из-за обилия дел по нарушителям трудовой дисциплины милиция оставляла без внимания действительно серьезные преступления: убийства, разбои, изнасилования. На все рук не хватит, а на прогульщиках статистику раскрываемости делать гораздо проще.

Но вернемся к колхозникам.
Уголовное наказание было предусмотрено за невыполнение минимума трудодней.
В послевоенные годы минимум этот вырос до 200 дней в году. Для сравнения, еще Павел I издал указ о трехдневной барщине, которым помещик не имел права привлекать крестьянина для отработки барщины свыше трех дней в неделю. Мало того, что колхозная барщина была больше, так и основная нагрузка на колхозника приходилась на сельскохозяйственный период, так что поработать на своем огороде (а именно ЛПХ обеспечивало колхозника едой – от колхоза доставались крохи) он мог только после дня работы на колхозном поле.

Уголовное наказание полагалось за мелкие хищения (начиная от закона 7/8 – о колосках, который несколько раз переписывался) – при этом власти вскоре сами поняли, что тут все очень печально и издали циркуляр, чтобы мягче наказывать людей, пошедших на преступление по нужде.

Различные наказания полагались за нарушения законодательства о колхозах – и те из них, которые не были уголовными, могли повлечь за собой исключение из колхоза и выезд на спецпоселения (как там жилось, уже говорили).
В частности, осенью 1946 г. политбюро издало указ об уточнении ЛПХ колхозников. В стране в то время начался голод (от которого умрет около 1 млн. чел.), а личное подсобное хозяйство – основной источник пропитания колхозников (и части рабочих), потому что доходы, распределяемые от колхоза – это только немного зерна. И крестьяне засевали пару лишних грядок на неиспользуемой колхозной земле, чтобы не помереть с голоду (объем зафиксированных прирезок исчислялся в 0,5-0,7% от наличной земли), а их за это наказывали, и грядки засаживать запрещали. Характерно, что кампании по уточнению размеров ЛПХ не прекратились, ни в самый разгар голода, ни после его окончания.

За неуплату сельхозналога грозило исключение из колхоза с последующей высылкой. Все бы ничего, если бы не размеры этого налога.
Так, за корову полагался такой налог, что дешевле было ее забить. То же с фруктовыми деревьями.
Доброе советское правительство, правда, давало послабления старикам и инвалидам (50% налога) - но только в том случае, если они живут отдельно от работоспособных членов колхоза, и никто из семьи им не помогает по хозяйству. Вскопал старушке-матери грядку - лишил ее льготы по налогу.

Можно еще долго перечислять другие причины для уголовного преследования, вплоть для самовольной остановки поезда стоп-краном (это тоже уголовка, ага) – но нет ни смысла, ни желания – и так ясно, что определение заключенного по уголовной статье в те годы резко отличатся от современного.
__________________
Я люблю собирать грибы, люблю их чистить, люблю готовить. И люблю есть... и люблю есть...

Знай и люби свой город...
dudukin вне форума   Ответить с цитированием